Не было печали - Страница 44

— Вряд ли. Откуда?

— Ну-у. — Харри усмехнулся. — Пожалуй, на этот вопрос ответить так же сложно, как объяснить, откуда в обуви человека появляется фотография совершенно незнакомых ему людей. — Он поднялся. — Где я могу его найти, фру Албу?

Когда Харри записал номер телефона и адрес офиса Арне Албу, он случайно посмотрел на то место, где только что сидел.

— Я, э-э-э… — сконфуженно начал он, видя, что Вигдис Албу проследила за его взглядом. — Видите ли, я тут поскользнулся и упал в мусорный контейнер, так что мне, конечно, следовало…

— Ничего страшного, — перебила она. — Все равно на будущей неделе я собиралась отдавать чехлы в чистку.

Проводив Харри до самого крыльца, она спросила, не мог бы он повременить со звонком мужу до пяти.

— В это время обычно он уже освобождается и приходит домой.

Харри промолчал. В ожидании его ответа углы губ Вигдис нервно вздрагивали, то поднимаясь, то снова опускаясь.

— Тогда он и я… в общем, мы вместе смогли бы подумать, чем вам помочь.

— Весьма любезно с вашей стороны. Однако я на машине, а место его работы как раз мне по дороге, так что я лучше попробую застать его там.

— Да-да, разумеется, — отважилась наконец снова улыбнуться она.

Собачий лай сопровождал Харри до самого конца подъездной дорожки. Дойдя до ворот, он обернулся. Вигдис Албу застыла на крыльце розовой плантаторской гасиенды. Голова ее была опущена; лучи солнца просвечивали сквозь прическу и играли причудливыми бликами на эластичном трико. Издали она напоминала бронзового олененка.

У «Вика Атриум» Харри не удалось найти ни свободного места на парковке, ни таблички офиса Арне Албу. Хорошо еще, что сидящая за столиком администратора дама сообщила, что Албу арендует здесь кабинет на паях с тремя такими же, как он, специалистами по инвестициям. А в данный момент он отправился на «деловой ланч».

Когда Харри вышел из здания, выяснилось, что какой-то ретивый страж порядка из транспортной полиции уже успел засунуть штрафную квитанцию ему под дворник. Так с испорченным настроением и штрафной квитанцией в кармане он и вошел в «Пароход “Луиза”», который оказался вовсе даже не пароходом, а рестораном в Акер-Брюгге. В отличие от «Шрёдера» в данном заведении состоятельные посетители — обладатели офисов в этой части города, которую, пусть и с некоторой натяжкой, можно было считать Уолл-стрит норвежской столицы, — могли достаточно вкусно поесть. В Акер-Брюгге Харри всегда чувствовал себя немного не в своей стихии — скорее всего, из-за того, что не был туристом и всю жизнь с раннего детства провел на улицах Осло. Войдя в ресторан, он перекинулся парой слов с барменом за стойкой, который указал ему на столик у окна.

— Прошу прощения за беспокойство, господа, — начал Харри, подойдя поближе.

— А-а, наконец-то, — один из трех сидящих за столиком господ нервным движением отбросил назад падающую на лоб челку. — Послушайте, и это вы называете — довести вино до нужной температуры?!

— Я называю это — норвежское красное, разлитое в бутылки из-под «кло-де-пап», — невозмутимо ответил Харри.

Обладатель челки — явно в замешательстве — воззрился на Харри, уделив особое внимание его темному костюму.

— Шутка, — улыбнулся Харри. — Я из полиции.

Замешательство переросло в явный испуг.

— Успокойтесь, вовсе не из Управления по борьбе с экономическими преступлениями.

Очевидное облегчение, постепенно переходящее в недоумение. И внезапно — взрыв по-мальчишечьи звонкого смеха. У Харри даже перехватило дыхание. Он заранее спланировал всю мизансцену, и данное действо вовсе не было в ней предусмотрено. Тем не менее он сумел перестроиться на ходу:

— Арне Албу?

— Это я, — отозвался смеявшийся, худощавый мужчина с короткими вьющимися волосами и сетью морщинок у глаз, которая свидетельствовала не столько о его смешливости, сколько о том, что на самом деле он, скорее всего, старше тех тридцати пяти лет, которые навскидку дал ему Харри. — Извините за недоразумение, — продолжал он по-прежнему веселым голосом. — Могу вам чем-то помочь, констебль?

Прежде чем продолжить, Харри попытался составить себе некоторое представление о собеседнике, руководствуясь исключительно внешностью. Звучный голос. Твердый взгляд. Под белоснежным воротничком сорочки искусно завязанный — однако не слишком затянутый — узел галстука. То, что он не ограничился одним лишь «это я», а извинился и, кроме того, добавил «могу вам чем-то помочь, констебль» — кстати, с ноткой иронии сделав ударение на слове «констебль», — означало одно из двух: либо Арне Албу весьма уверен в себе, либо неплохо умеет производить на окружающих соответствующее впечатление.

Харри попытался сосредоточиться. Не на том, как вести беседу, а на возможной реакции Албу на сказанное.

— Да, Албу, можете. Вы знаете Анну Бетсен?

Албу одарил Харри таким же честным и открытым взглядом, как и несколько ранее его супруга, после секундного раздумья ответил громко и твердо:

— Нет.

На лице Албу не отразилось ничего сверх сказанного им. Да Харри на это и не надеялся. Он давно уже не верил в миф о том, что люди, вынужденные в силу рода своих занятий повседневно сталкиваться с ложью, учатся ее распознавать. Ему вспомнился один судебный процесс, когда некий полицейский утверждал, будто «по своему опыту понял, что обвиняемый лжет». Тогда Эуне в который уж раз в руках адвоката обратился в оружие защиты — в ответ на прямой вопрос он вынужден был признать: научные исследования оказали отсутствие какой-либо взаимосвязи между профессиональными занятиями и способностью распознавать ложь. Иными словами, уборщица смыслит в этом столько же, сколько психолог или полицейский. Точнее, вовсе ничего не смыслит. Единственным исключением здесь — в силу своих особых полномочий по ведению следствия — могли бы считаться агенты спецслужб. Харри к их числу не принадлежал. Он был простым парнем из Уппсаля, у которого сейчас было мало времени и отвратительное настроение. К тому же он понимал, что допустил серьезный просчет. Во-первых, предъявлять кому-либо — да еще в присутствии посторонних — факты, возможно его компрометирующие, не имея даже тени четко сформулированных подозрений на его счет, было, мягко говоря, малоэффективно. Во-вторых, все это никак нельзя назвать честной игрой. Тем не менее, прекрасно сознавая, что делать этого не стоит, Харри спросил: