Не было печали - Страница 114

114

Последнее тепло, еще сохранившееся в нем, тут же выморозило, стоило ему только войти в яйцевидный вагончик, на деле представлявший собой настоящий холодильник. Он сбросил ботинки Эйстейна, оказавшиеся по крайней мере на размер меньше, чем надо, растер пальцы на ногах и попытался поудобнее расположиться на слишком короткой кровати. А потом попробовал стащить с себя мокрые брюки — это последнее, что он запомнил.

— Хи-хи-хи.

Харри снова открыл глаза. Темное личико исчезло, а смех теперь доносился с улицы через открытую дверь, в которую проник дерзкий луч солнца, освещавший стену позади него и висевшие на ней фотографии. Харри приподнялся на локтях и стал их рассматривать. На одном из снимков двое ребят стояли обнявшись перед, как ему показалось, тем самым вагончиком, в котором он теперь находился. Вид у них был очень довольный. Нет, даже более того. Счастливый. Возможно, именно поэтому Харри и признал в одном из них юного Расколя.

Харри спустил ноги с кровати и решил не обращать внимания на мигрень. Он посидел несколько секунд, пытаясь определить, сможет ли сдержать тошноту. Рвотные позывы ощущались сильнее, чем вчера, гораздо сильнее. Вечером во время ужина он едва не спросил у хозяев, не найдется ли у них шнапса, и только в последний момент удержался. Но может, желудок его теперь легче переносит алкоголь, ведь он так долго был в завязке?

Ответ он получил сразу, как только вышел из вагончика. Детишки огромными удивленными глазами глядели, как, опершись о фаркоп автоприцепа, Харри блюет на бурую траву. Потом он закашлялся, и его вывернуло еще пару раз. Он вытер губы тыльной стороной ладони и, повернувшись, увидел Симона, который улыбался широкой улыбкой, будто считал, что лучше всего начинать новый день именно с процедуры освобождения желудка от выпитого накануне.

— Ты поешь чего-нибудь, мой друг?

Харри сглотнул слюну и кивнул.

Симон дал Харри свой помятый костюм — пиджак с широким воротником и брюки — и солнцезащитные очки с огромными стеклами. Они сели в «мерседес» и поехали по Финнмарк-гате. На площади Карла Бернера они остановились на красный свет. Симон опустил стекло и крикнул что-то мужчине, стоявшему перед входом в магазинчик и курившему сигару. У Харри возникло слабое ощущение, будто раньше он его где-то видел. По опыту он знал, что в таких случаях чаще всего речь идет о человеке с судимостью. Мужчина рассмеялся и тоже что-то крикнул в ответ, но слов Харри разобрать не удалось.

— Знакомый? — спросил он.

— Осведомитель, — сказал Симон.

— Осведомитель, — повторил Харри и увидел полицейский автомобиль, остановившийся в ожидании зеленого света по другую сторону перекрестка.

Симон повернул на запад в сторону уллеволской больницы.

— Скажи мне, — произнес Харри, — а что это за осведомитель у Расколя в Москве, который может выследить человека в двадцатимиллионном городе… — он щелкнул пальцами, — вот так запросто? Это русская мафия?

Симон рассмеялся:

— Может, и так, если не выйти на более компетентных людей.

— КГБ?

— Если мне не изменяет память, такой организации больше не существует. — Симон засмеялся еще громче.

— Специалист по России из нашей Службы безопасности говорит, что там по-прежнему всем заправляют бывшие кагэбэшники.

Симон пожал плечами:

— Службы службами, а услуги услугами, мой друг. Ну и ответные услуги. Вот о чем речь, понимаешь.

— А я думал, речь о деньгах.

— Так я об этом и говорю, мой друг.

Харри вышел на Соргенфри-гате, а Симон отправился дальше — у него «кое-какие делишки образовались на Сагене, понимаешь».

Харри внимательно оглядел улицу. Мимо прокатил автофургон. Он попросил Тесс, кареглазую девчушку, которая разбудила его утром, сбегать на Тойен за «Дагбладет» и «Вердене Ганг», однако ни в одной из газет не сообщалось о том, что он объявлен в розыск. Но он все равно нигде не мог появиться: или он сильно ошибался, или каждый полицейский экипаж располагал его фотографией.

Харри торопливо подошел к воротам, вставил ключ Расколя в замочную скважину и повернул его. Он постарался ничем не нарушить стоявшую в подъезде тишину. Перед дверью Астрид Монсен лежала газета. Войдя в квартиру Анны, он осторожно закрыл за собой дверь и перевел дыхание.

Не думать о том, что тебе надо здесь найти.

В квартире стоял затхлый запах. Он прошел в гостиную. Там ничего не изменилось с тех пор, как он был тут в последний раз. В окно лился свет, высвечивая три портрета, в лучах солнца плавали пылинки. Он остановился, разглядывая картины. Искаженные лица странным образом кого-то напоминали. Он подошел к картинам и кончиками пальцев провел по сгусткам масляной краски на холстах. Если они что-то и сказали ему, он этого не понял.

Харри отправился на кухню.

Там воняло грязной посудой и прогорклым жиром. Он открыл окно и проверил десертные тарелки и столовые приборы в мойке. Их сполоснули, но не помыли. Он ткнул вилкой в засохшие остатки еды, отковырнул маленький кусочек и отправил его в рот. Японе-чили.

За большой кастрюлей он обнаружил два бокала для вина. На донышке одного из них остался тонкий красный осадок, в другой вроде бы ничего не наливали. Харри понюхал, но ничего, кроме запаха теплого стекла, не учуял. Рядом с бокалами стояли два обычных стакана. Он взял кухонное полотенце, чтобы посмотреть их на свет, не оставляя отпечатков пальцев. Один был совершенно чист, а в другом он обнаружил какой-то вязкий налет. Он поскреб ногтем и приложил палец к губам. Сахар. С привкусом кофе. Кола? Харри закрыл глаза. Вино и кола? Нет. Один пил воду и вино. А другой — только колу, и винный бокал оказался ненужным. Он обернул стакан полотенцем и положил его в карман пиджака. По наитию он зашел в ванную, снял крышку с бачка унитаза и провел рукой по его задней стенке. Ничего.

114